Туринская плащаница

Все мощи святых хранят в себе какую-то загадку. Но, пожалуй, святая плащаница из Турина — самая таинственная находка, история которой начинается в самом начале двадцатого века. На многие вопросы еще только предстоит ответить. Повышенный интерес к мощам святых свойствен всем народами всем векам. Только время разделяет набожного каннибала, съевшего сердце мертвого героя, и средневекового епископа, пытавшегося вкусить мощей Марии Магдалины. Много общего можно заметить у толп паломников, странствовавших в средние века, и современных очередей, тянущихся к гробу с телом какого-либо религиозного или светского деятеля.

Но надо заметить, что вера была самым главным в жизни паломников, а наш интерес к мертвым знаменитостям быстро затухает. Но вспомним, когда мы медленным шагом заходим в церковь или собор, у нас возникает тайное ожидание чего-то — возможно, хоть незначительного духовного обновления — от этой церемонии. Другими словами, мы и глубине аушч верим, что священные останки каким-то магическим образом воздействуют на нас: и, что интересно, это утверждение не лишено разумного зерна.

Идолопоклонство, культ святых, разного рода предрассудки, вера в то, что можно назвать «благотворным воздействием», получили много ярлыков с тех пор, как вошли в сознание людей несколько тысячелетий назад. Поклонение святым приобрело грандиозные масштабы: и нетрудно установить причину этого. В основе лежит идея о том, что человеческие добродетели, праведничество или какие-либо сверхъестественные силы не умирают вместе с телом; они продолжают пребывать в его теле и могут воздействовать на любого верующего, который каким-то образом сблизится со святыми останками. Достаточно просто находиться неподалеку: средневековый паломник был бы удовлетворен, если бы ему просто удалось взглянуть на могилу своего идола.

Если тело расчленено, гласит поверье, сверхъестественная сила также не исчезает; напротив, каждый член обладает такой же энергией, как и все тело целиком. То же можно сказать о вещах, к которым прикасался покойник при жизни, или даже о тех предметах, которые соприкасались с его трупом. Все эти неодушевленные вместилища духовной силы — труп, кости, волосы, зубы, одежда, книги, мебель, орудия пыток, саван, гроб и (если тело кремировано) прах — нарекли «мощами» и наделили теми же способностями, которые имел их обладатель при жизни.

Но на этом процесс благотворного воздействия не прекращается. Все, что соприкасалось с мощами или оказывалось поблизости, приобретало часть их магической силы. И, соответственно, эти вещи становились воистину чудотворными. Когда, например, византийская императрица Константина в письме Великому папе Григорию в VI веке н. э. попросила прислать ей голову святого Павла, папа отказал ей. После, однако, он смягчился и отослал императрице полотно, которое соприкасалось с головой святого и вобрало в себя чудодейственную силу. Очевидцы могли наблюдать, как с полотна капала кровь, когда его разрезали.

В то время, когда происходила эта переписка, Европа была охвачена сильнейшей религиозной лихорадкой, связанной со святыми мощами. Восточное крыло христианской церкви было более одержимо, чем западное; но вскоре возбуждение охватило и Запад. И спустя многие годы христианские священники должны были иметь какую-либо часть святых мощей под церковным алтарем, и на то были причины. Нравилось это им или нет, вера в святые мощи и их чудотворную силу стала символом религии для большинства их прихожан, многие из которых еще не забыли языческие храмы и обряды. Святые кости или что-нибудь в этом роде чтили в каждом городе, в каждой деревне, и неудивительно, что такой повышенный спрос вызвал появление фальшивок. В средние века, казалось, не было предела предприимчивости мошенников и доверчивости одержимых верующих. В это время всплыли такие невероятные мощи, как молоко Девы Марии, волоски из бороды Ноя, перья Гавриила, кусочки ковчега и манны. Наряду с этими сомнительными объектами поклонения появились мощи, окруженные более заметным ореолом святости и правдоподобия. Первое и самое значительное — настоящий Крест, обнаруженный в IV веке в Иерусалиме Еленой, матерью императора Константина. По стандартам того времени, его подлинность не вызывала сомнений: этим Крестом исцелили больного человека. Нашлись также терновый венок, гвозди и копье. По миру ходили по меньшей мере сорок три святые плащаницы, и каждая, по словам нашедшего, представляла собой именно то легендарное полотно, которым Иосиф из Аримафеи обернул тело Христа в Пятницу.

Сорок три плащаницы: неужели все они поддельные? Это нельзя сказать определенно, только необходимо отметить, что некоторые из них, несомненно, дублировали друг друга, то есть это были одни и те же предметы, представленные в различных местах в разное время. Некоторые были уничтожены умышленно, другие просто исчезли. Даже если мы обратимся к самым современным методам, вряд ли сможем с уверенностью установить, было ли в определенный кусок белой материи две тысячи лет назад завернуто именно тело Христа. Кажется, это и не играет большой роли. Ведь для католиков вопрос о подлинности святых мощей по большей мере не имеет особого значения: почитают-то не сами по себе мощи, а человека, с которым они ассоциируются. Конечно, если речь не идет об откровенных фальшивках.

Когда же, однако, речь заходит о последней из этих сорока трех плащаниц, все меняется. Сразу надо сказать, что она существует; ее можно увидеть и потрогать. Кроме того, она буквально испещрена следами прошлого, некоторые из них легко истолковать, другие же ставят в тупик. Если это и подделка, то самая искусная подделка всех времен и народов. Если она подлинная плащаница, синдон Евангелия, тогда это действительно первое явное доказательство Воскрешения, подаренное человечеству со времени написания Евангелия; для некоторых это подтверждение того, что Христос не умер на кресте.

Эта плащаница вывела из равновесия ученых и принудила их позабыть про сдержанность, а скептиков привела в глубокое смятение. К ней приковано сейчас внимание специалистов со всего мира — священников, врачей, художников, патологов, фотографов, корреспондентов, ученых — и простых людей. Перед этим куском полотна благоговели когда-то жители французской деревеньки Лирей, сегодня она известна как святая плащаница из Турина.

Простое описание этой экстраординарной вещи сразу ставит перед нами множество вопросов. Некоторые из них удается разрешить — большинство же окружены пеленой сомнения. На вид плащаница — это кусок льняной материи с переплетением нитей «елочкой», типа саржи, цвета слоновой кости размером 4,4×1,1 метра. По всей длине видны два ряда обожженных дыр, следы огня, который чуть было не уничтожил ее в 1532 году. Между этими рядами — едва различимые бледные пятна, которые, если посмотреть на расстоянии, образуют вид человека, руки которого скрещены на груди, спереди и сзади.

На этом изображении заметны красноватые пятна, которые соответствуют по месту и форме ранам, от которых страдал Христос на кресте. Другая поразительная особенность, если оставить в стороне красноватые пятна, состоит в том, что вся фигура дана в негативном отображении: теневые части — глазницы, щели между пальцами, впадины с тыльной стороны колен — изображены более светлыми участками на материи. Позитивное изображение никто не видел до 1898 года, когда талантливый фотограф-любитель по имени Секондо Пиа, взглянув в лоток с проявителем, обнаружил, что перед ним начинает проявляться истинный облик.

Все это так. Но остается много спорных моментов. Ученые, например, несколько лет назад провели анализы, которые показали, что красноватые пятна на плащанице не содержат гемоглобина. «Судя по тому, что мы знаем о составе крови, это не кровь», — сказал преподобный Девид Соке, епископальный генеральный секретарь Британского общества по исследованию туринской плащаницы.

Изучение материала, из которого сделана плащаница, дали результаты, которые едва ли менее загадочны. Это определенно лен; и действительно с переплетением, похожим на саржу. В льняную ткань вкраплены крошечные хлопковые волокна. Известно, что лен выращивали, пряли и ткали древние египтяне, а хлопок употребляли уже четыре тысячи лет назад в великой цивилизации долины Инда; переплетение «елочкой» появилось — но только в шелковых тканях — примерно во время пребывания Христа в Сирии. При невозможности датировки методом углерода (об этом будет сказано подробнее позже) комбинация этих фактов рождает весьма смутное предположение о том, что материя была выработана гораздо раньше. (Во многих музеях хранятся фрагменты древнеегипетского льна, так что нет ничего удивительного, что плащаница сохранилась на протяжении двадцати веков.)

А что, если материя была сделана позже? Что действительно удалось установить, так это то, что она появилась во французской деревне Лирей при невыясненных обстоятельствах в 1350-х годах (возможно) и к ней потянулись толпы паломников в 1357 году (вероятно). Первое упоминание о ней относится к 1389 году. Обладателем плащаницы была не слишком состоятельная семья Шарни; узнав подробнее об их жизни, мы, возможно, рассеем туман, окутавший эти даты. Но откуда плащаница появилась у них? И как — вая огромный интерес к мощам, который потряс христианский мир еще в IV веке, — она оставалась в безызвестности так долго? Частичное разъяснение по поводу предыдущего местонахождения плащаницы было дано после исследования, проведенного швейцарским криминалистом доктором Максом Фреем, который рассмотрел закристаллизовавшуюся пыльцу, найденную на плащанице, под электронным микроскопом. Но результат снова озадачил.

Анализ пыльцы показал, что за то время, в течение которого установить местонахождение плащаницы не удалось, она побывала в Палестине и в Турции, в частности, в Анатолийской гористой местности. Связь с Палестиной, скорее, еще больше запутывает дело, а указание на Турцию кое-что объясняет, так как известно, что некая плащаница появилась в Константинополе в начале XIII века. (Доказательством тому служит сообщение, датированное 1204 годом, французского крестоносца Робераде Клари). В Константинополе, как говорится в его послании, «есть, кроме прочих, монастырь святой Девы Марии в Блашерне, где хранится плащаница, в которую было завернуто тело Господа нашего; каждую Пятницу ее разворачивают, и каждый может видеть лицо (или фигуру, возможно два толкования) Господа нашего». К сожалению, де Клари не сообщил ничего о том, что стало с плащаницей после того, как крестоносцы заняли город. Но что эти мощи, которым поклонялись с таким благоговением и которые были так важны для христиан, делали в пустынных Анатолийских степях?

С того момента, как плащаница совершила свое последнее прошествие из Франции в Турин в 1578 году, и до 1898 года, когда ее представили на обозрение публики — последнее из примерно пяти раз за весь XIX век. — ни один из этих важнейших вопросов не поднимался. Плащаница была плащаницей — объектом глубочайшего поклонения духовенства и мирского люда, самым ценным сокровищем герцогского дома в Савойе, которое было приобретено у семьи де Шарни в середине XV века. Плащаница и сейчас принадлежит Умберто ди Савойе, бывшему королю Италии, который ныне живет в изгнании в Португалии.

С начала XX века плащаница превратилась из объекта поклонения в загадку, раскрыть которую пытались многие. Переломный момент наступил в тот самый год, когда Секондо Пиа доверили честь сделать первые снимки с плащаницы и на фотографической пластине после проявки возник, по его утверждению, святой лик. Все пятна, которые на негативе Пиа приобрели обратный цвет, составили не просто изображение, а настоящий портрет, портрет, который был удивительно живым. Это открытие произвело большой фурор. В то время как все исследования плащаницы вызывают к жизни новые вопросы, на которые еще предстоит ответить, нельзя не признать, что выражение лица на ней, несомненно, как будто живое. Так или иначе, никто не мог остаться равнодушным, увидев его.

Естественно, снова развернулась кампания по установлению подлинности плащаницы. Поползли слухи, что необыкновенный портрет на негативе был ошибкой или, того хуже, результатом ретуши, выполненной самим Пиа. Пиа, который всегда гордился тем, что никогда не ретушировал свои снимки, был крайне расстроен; его честное имя не было восстановлено до 1931 года, когда профессиональный фотограф Джузеппе Энри сделал серию фотографий и получил подобный результат.

Но это еще не все. В начале двадцатого века Улисс Шевалье, французский священник и историк с хорошей репутацией, установил, что сомнения в подлинности плащаницы возникали и ранее, еще во время ее нахождения в Лирее. В 1389 году Пьер д’Арцис, епископ Трои, был поражен тем фактом, что орды паломников заполонили его епархию, уверенные, что это и есть подлинная плащаница Христа. Сам же он был убежден, что это подделка, на которой рассчитывали — что бывало зачастую в то время — сделать деньги. После бесплодных переговоров с де Шарни он написал письмо с жалобой папе римскому; именно это письмо, вместе с другими подтверждающими документами, и обнаружил Шевалье.

Д’Арцис сразу приступал к сути своих рассуждений. Плащаница из Лирея и ее происхождение, говорил он, тоже заботили его предшественников: «Лорд Генри из Пуатье, бывший тогда епископом Трои, человек набожный, прознал об этом и был побужден сомневающимися людьми предпринять что-либо согласно своим обязанностям, и он принялся за кропотливую работу… После тщательных проверок и изучения он заявил, что это обман, и поведал, как искусно было раскрашено полотно, что было подтверждено художником, который сделал это; то есть эта плащаница является плодом человеческого труда, а не чудесным саваном».

Все же это оказалось фальшивкой. А может, нет? Может, д’Арцис истолковал своих предшественников неправильно? Может, Генри, по каким-то своим причинам, выдумал историю о подделке и художнике, КОТОРЫЙ разрисовал ткань? Или — что еще более страшно — принудил какого-то несчастного художника «раскрыть правду»? Объяснение должно существовать. Следует заметить одно очевидное обстоятельство: как мог ХУДОЖНИК нарисовать такой правильный негативный портрет, если он не мог видеть то, что рисует, в позитивном отображении из-за отсутствия соответствующих камер? Гораздо важнее то, что на плащанице не обнаружено никаких следов краски. Нет следов кисти или других признаков работы средневекового художника. Каким образом возникли эти пятна, до сих пор не выяснено.

Первой попыткой установить естественную причину возникновения изображения было исследование другого француза, который предложил научный подход к проблеме. В том же году, когда Шевалье опубликовал свои исторические обоснования относительно плащаницы, биолог и почти профессиональный художник Поль Виньон начал серию экспериментов, которые подробно записывал. Книга, в которой он поведал о своей работе, стала настоящим бестселлером в 1902 году.

Виньон поставил себе целью найти ответы на вопросы «как?» и «что?». «Все наши споры, — писал он, — основываются на том, можем ли мы доказать, что лик появился на плащанице спонтанно, без вмешательства человека». Чтобы сделать это, он использовал и художественные. и научные методы. Он попытался нарисовать картину на полотне примерно такого же качества, как и плащаница (ткань, из которой сделана плащаница, и в самом деле была необыкновенно тонкая и легкая). Если он использовал достаточно краски, чтобы добиться результата, «рисунок стирался от малейшего прикосновения, если ткань складывали».

Он экспериментировал с «теорией соприкосновения»: приклеивал себе бороду, тщательно обмазывал лицо и бороду красным мелом, ложился на лабораторный стол и велел ассистентам прикладывать кусок ткани к его лицу. Результаты, задокументированные и описанные, были крайне неудовлетворительны. «Одно можно сказать с определенностью, — говорил он, — если бы мошенник в аббатстве Лирей действовал таким же образом, как пытались сделать это мы, он бы никогда не сотворил портрета, который бы выдержал испытание фотографией. Даже если на плащанице в некоторых местах черты лица несколько стерлись, пропорции остались исключительно верными; и поразительное впечатление, которое производит этот лик, достигнуто только благодаря абсолютной гармонии всех черт» (эксперименты, которые производили другие исследователи по тем же схемам, привели примерно к таким же заключениям).

Затем Виньон изучил другую теорию: проекционную. Тщательные исследования выявили, что пятна на полотне соответствуют тем частям тела, которые соприкасались с ним или находились на расстоянии не более одного сантиметра. Их интенсивность находилась в обратной зависимости от расстояния: если расстояние было больше одного сантиметра (полдюйма), изображение отсутствовало. Казалось, изображение получилось благодаря «какому-то излучению от тела». Виньон обратился к Библии и задался вопросом, как добиться того, чтобы мирра и алоэ, использовавшиеся при погребении, действовали таким образом, чтобы создать негативное изображение на льне. Ответ, подтвержденный опытами, гласил: аммиак испарялся из тела на ткань, уже пропитанную в смеси алоэ и оливкового масла. А этот аммиак, продолжал рассуждать Виньон, выделялся из пота: у человека, который находится в возбуждении или испытывает муки, пот сильно насыщен мочевиной.

«Мы теперь знаем, какое название дать этому явлению, если комуто непременно захочется выдумать новое слово: «вейпорографические отпечатки» (vapour — пар, испарения).

Вейпорографическая теория в действительности не нашла поддержки у сегодняшних синдонологов, которые пытаются оспорить химическую версию. Но многие другие версии Виньона — которые подверглись жестоким нападкам после публикации — подтвердились в ходе последующих экспериментов, так же как и его выводы по медицинской части. Он внимательно изучил кровяные пятна, представленные на фотографиях Пиа, и пришел к двум заключениям. Первое — это то, что они соответствуют в точности тем ранам, которые были нанесены до и после смерти распятой жертвы. Второе состояло в том, что никакой средневековый мошенник, находившийся под властью христианской традиции и не имевший достаточных знаний об анатомии, не мог воспроизвести с такой точностью эти пятна.

Одно из утверждений Виньона, которое до сих пор поддерживают более поздние исследователи, связано с расположением ран от гвоздей на руках. Они находились не на самой кисти, как традиционно считается, а на запястьях; в подтверждение Виньон указывал, что тело, подвешенное на кистях рук, вскоре упало бы под своей тяжестью. Он также предположил причину — ныне также поддерживаемую большинством исследователей — возникновения множества отметин в форме крошечных гирек на большей части изображения: они могли возникнуть только в результате ударов римским флагрумом (flagrum), плетью с двумя-тремя хлыстами, на конце каждого были двойные шарики из металла или кости. Инструменту, которым бичевали Христа, теперь дано имя.

Медицинские исследователи прибавили ряд пунктов к огромному списку совпадений между Распятием и картиной, которую нам являет плащаница. Например, большое пятно от раны на боку соответствует описанному в Евангелии и современным медицинским знаниям. В некоторых местах пятно «не проявилось», -из чего следует вывод, что кровь смешалась с водяной жидкостью. Святой Иоанн писал, что «один из воинов копьем пронзил Ему ребра, и тотчас истекла кровь и вода»; хотя светила нашего века пока не до конца понимают природу этой водяной жидкости, они допускают, что ее возникновение в таком случае вполне вероятно.

В дополнение следует сказать, что угол, под которым расположены кровяные пятна на руках, соответствует реальному положению вещей. Он действительно должен быть таким, если живое тело подвешивают на кресте. А увеличение грудной клетки, которое демонстрирует плащаница, соотносится с основной причиной смерти: удушьем.

Однако синдонологам, похоже, есть что добавить к этому скудному списку: человек, который был завернут в плащаницу, умер той же смертью, что и Христос. Шансы, что в истории повторился случай, когда жертва распятия претерпевала такие же Крестные муки и получила такие же раны, можно высчитать математически, в то время как число отклонений от «сценария» доходит до миллиарда. Но даже если вероятность такого порядка недостаточно доказана — это ответ только на одну часть загадки. Виньон, трудясь над загадкой плащаницы на рубеже веков, чувствовал, что обнаружил и метод и средство нанесения изображения, и из-за этого сделал выводы о подлинности плащаницы. Современные авторитеты, хотя и признают медицинские исследования убедительными, все же заявляют, что на вопрос о месте и времени пока нельзя ответить однозначно — так как не до конца разгадана тайна метода и средств. Oни считают практически невозможным, чтобы изображение было нанесено на плащаницу рукой человека, но дальше этого не идут.

Наверное, не надо напоминать, что сначала необходимо найти точные и бесспорные ответы на четыре вопроса, чтобы рискнуть ответить на основной, пятый: «кто?». В период ранних исканий казалось, что сведения, почерпнутые из письма д’Арциса, дают большое преимущество сторонникам версии о подделке, и только после появления фотографий Энри (которые были значительно лучше снимков Пиа) начало крепнуть движение тех, кто уверен в подлинности плащаницы. Наконец медики и ученые получили высококачественные снимки, со всеми необходимыми увеличениями и деталями.

(Эксперты, которые работали на другом фронте — по Библии, практически зашли в тупик. В Евангелии нет ничего такого, что предоставило бы неоспоримое доказательство подлинности или поддельности плащаницы. И утверждение, впервые высказанное в письме д’Арциса, о том, что «если бы оно было, представляется крайне невероятным, что святые Евангелисты пренебрегли бы им», остается в силе.)

Парижский хирург Пьер Барбе изучил сильно увеличенный снимок запястных ран и потом провел опыты с ампутированной рукой, чтобы проверить, можно ли воткнуть гвоздь в крепкое сцепление запястных костей в этом месте. И выяснил, что можно: гвоздь проникает в маленькую щель, называемую в анатомии «полость Десто», расширяя ее. Дальнейшие исследования выявили удивительную особенность: гвоздь, вонзенный в запястье, воздействует на срединный нерв, от чего большой палец, сведенный судорогой, прижимается к ладони. На плащанице нельзя различить положение больших пальцев. Миланский профессор судебной медицины доктор Джованни Джудика-Кордилиа изучил раны на плащанице и составил перечень ушибов и опухолей на лице, которые, опять-таки, соотносятся с описанием Христа, данным в Библии.

Вернемся снова во Францию, где Виньон опять взялся за работу, на этот раз с точки зрения историка. Тщательное исследование сотен ранних христианских икон показало, что они не просто изображали лицо Христа как бы в соответствии с определенной моделью, но и что эта модель включала в себя около двадцати мелких черт, которые были бы бессмысленными, если бы не рассматривались в одном контексте. Все лики Христа выглядели как стилизованные отображения того, что мы видели на плащанице.

Среди них были: складка в виде «открытого ящика» междубровями, две V-образные складки внутри и ниже ее, короткая линия поперек лба, другая линия поперек горла (в действительности двойная складка на материи), нечеткое раздвоение бороды и глубокая впадина от носа до верхней губы.

Ранние иконы, написанные по этому шаблону и относящиеся к VI веку н. э., имеют единый источник вдохновения: изображение, известное как святой лик из Эдессы. Эдесса, сейчас называемая Урфа, находится к северу от современной сирийской-турецкой границы. Важно заметить, что византийские греки называли этот образ acheiropoetos, или «сделанное не руками человека». В то время как святой лик — также известный под названием святой Мандилион — исчез, копии сохранились как доказательство того, что именно эдесский образ помог воплотить воспоминания художников о плащанице в иконографическую традицию. Из этого следует, что плащаница связана во времени и пространстве с потерянным святым ликом.

Это предположение, опубликованное перед Второй мировой войной, по-прежнему вызывает повышенный интерес исследователей плащаницы и представляется самым лучшим способом разрешить историческую и географическую головоломку. Не так давно британский синдонолог выдвинул теорию о том, что плащаница и святой Мандилион — одно и то же; что Мандилион — это плащаница, сложенная и представленная таким образом, что было видно только одно лицо. Как было подтверждено, после пребывания в Эдессе на протяжении четырехсот лет, Мандилион был перевезен в Константинополь в 944 году н. э.; плащаница, упомянутая Робером де Клари, пропала во время IV крестового похода в 1204 года.

Исследование доктором Фреем пыльцы, обнаруженной на плащанице, подтверждает версию Мандилион. Он заявил, что, несомненно, пыльца принадлежит растениям, произрастающим около Анатолии. Это был факт, неизвестный синдонологам до середины 1970-х годов. К 1969 году они в самом деле не имели ничего конкретного, кроме фотографий; настоящие мощи были свернуты, как и в усыпальнице Туринской собора, где они зорко охранялись и не были доступны для изучения.

В 1969 году, однако, хранители плащаницы дали возможность синдонологам значительно продвинуться вперед: они разрешили группе священников и ученых (среди которых был профессор Джудика-Кордилиа) впервые увидеть своими глазами святые мощи. Группа попросила разрешения взять маленькие пробы с ткани для дальнейших исследований, через день после демонстрации плащаницы по телевидению это было проделано. Анализы проб показали, кроме прочего, что в материале присутствуют крошечные волокна хлопка, что «кровяные пятна» не содержат гемоглобина и что «кровь» не просочилась между волокнами льна — а «то, казалось бы, исключает контакт ткани с жидкими субстанциями, будь то кровь, краска или что-либо еще.

Не был использован хорошо известный науке метод датировки углеродом-14. Журналист Роберт Уилкокс, который писал свою книгу «Плащаница» как раз в дни показа ее по телевидению, получил разъяснения по этому поводу. «Тест, — сказал монсиньор Жозе Коттино, представитель архиепископата в Турине, — предполагает сжигание куска материала, очень большая часть будет разрушена. К тому же нет никакой гарантии, что тест даст точный результат. Углерод-14 может дать вам дату с точностью плюс-минус сто лет».

Таким образом, попытки установить более или менее точную дату были прекращены в самом начале. И несмотря на то, что комиссиеи в 1973 году была проведена огромная работа, вопрос о методе и средствах остался таким же животрепещущим, как и раньше. Вскоре, однако, возникла новая теория, пытавшаяся ответишь на вопрос «как?», которая тут же привлекла внимание общественности, ибо именно в этой области надлежит в будущем сделать открытия о природе плащаницы. По существу, эта теория появилась задолго до экспериментов 1973 года, но оставалась незамеченной до определенного времени.

Джофри Эш, который не был синдонологом, в 1961 году решил попытаться изобразить картину, напоминающую то, что мы видим на плащанице. «Главная причина того, — говорил он, — почему негатинное изображение на плащанице представляет собой такой мастерский портрет, в том, что более яркие участки соответствуют выпуклостям где тело соприкасалось с тканью или находилось на небольшом расстоянии от нее. Чем дальше располагались участки тела от ткани, тем темнее изображение на ней. Это дает более или менее правильную градацию света и тени. Позитивное изображение будет обратным: чем ближе, тем темнее. Я спросил себя: каким образом можно передать такое изображение на полотно?»

Ему казалось, что разгадка в тепловом или радиационном воздействии на материал в различной степени в зависимости от расстояния от тела. Чтобы проверить свою гипотезу, он взял декоративного медного коня, нагрел его на кухонной горелке и обернул носовым платком. «В результате мы получили частично опаленную ткань, изображение на которой походило на то, что мы видели на плащанице. Фотографирование подтвердило: негатив был точным воспроизведением медной лошади». Он не верил в то, что плащаница была подделана подобным путем. Тогда надо признать, что она подлинная? «Нам надо выбрать, — продолжал Эш, — между чудом и непостижимым — между Чудесным Воскрешением и абсолютной загадкой». Вполне возможно, хотя это и противоречит всем известным законам природы, что Воскрешение Христа сопровождалось выбросом какой-то радиации: «Этого мы знать не можем».

С середины 1970-х годов эта радиационная теория, или теория тепловых воздействий, окрепла и пополнилась множеством доказательств и является на сегодняшний день ведущей. «Следующая глава книги, — говорит Канонт Соке, — должна была быть написана учеными»; синдонология действительно поднялась ныне в верхние слои научной стратосферы. Спектральный анализ, энергия фотонов, нейтронные потоки, кирлианова фотография, мгновенный фотолиз — эти термины не входят в лексику простого человека, так же как и понятия, стоящие за ними, недоступны для понимания неспециалиста.

Необходимое оборудование, кстати, относится скорее даже не к стратосфере, а к самому космосу. Например, с помощью отображающего анализатора VP-8, используемого во время полетов на Луну, в 1976 году два молодых капитана военно-воздушных сил США выявили один из самых поразительных фактов касательно плащаницы. Джон Джексон и Эрик Джампер пропустили портрет на плащанице через анализатор и мгновенно получили точное изображение в трех измерениях, правда нечеткое по контрасту, на экране. Никакая фотография прежде не давала таких поразительных результатов.

В 1978 году поиски истины привели исследователей плащаницы к самым сложным научным механизмам. Святые мощи просвечивали рентгеновскими лучами (что должно было показать, из каких химических элементов состоит изображение на ней); были сделано инфракрасные и ультрафиолетовые фотографии (так проверяется подлинность произведений искусства); были проведены радиографические рентгеновские тесты; а также сделано много снимков для компьютерного анализа. Были взяты также пробы для анализа на содержание ионов; это была попытка определить, из чего состоят пятна на плащанице. Опять встал вопрос об углеродном тесте — техника его с тех пор значительно усовершенствована — и появилась надежда, что будет получено необходимое разрешение.

Одно, правда, можно заявить с определенностью: Туринская плащаница не склонна разглашать свою главную тайну. Много лет кипят жаркие споры вокруг куска льняного полотна, хранящегося в городе Турине. Компьютер восстановил лицо человека по печатку на знаменитой Туринской плащанице. Может, это подлинны облик Иисуса Христа? Ученых ставит в тупик отпечатавшаяся на ткань фигура человека. Такое изображение, оказывается, нельзя получить ни одним из известных сегодня науке способов. Для людей верующих это служит подтверждением подлинности реликвии, ведь согласно предания в эту ткань завернули тело Христа после распятия.

Если это верно, то возраст плащаницы должен быть около двух тысячелетий. Однако в 1987 году группа ученых по благословению Ватикана провела исследование ткани с помощью метода радиоуглеродного датирования. И результаты этой проверки, казалось бы, однозначно развеял миф о великой святыне. Исследователи вырезали из плащаницы квадрат размером четыре на четыре сантиметра, разделили его на четыре части, одну оставили для контроля в Ватикане, а три развезли по лабораториям в Цюрихе (Швейцария), Оксфорде (Англия) и Тусоне (США). Результаты их исследований приблизительно совпали — 21 эксперт из трех лабораторий поставил свою подпись под документом, в котором говорилось, что плащаница сделана в XIV веке, а вовсе не в 1, как верят христиане. Дескать, независимо oт того, как получилось изображение и кто изображен, в это полотно не мог быть завернут Иисус Христос.

Западные специалисты, которые раньше придерживались религиозной точки зрения, уже были готовы признать свое поражение. И тут… на помощь пришел ученый из России. Трудно заподозрить в религиозном фанатизме доктора биологических наук Дмитрия Анатольевича Кузнецова. Он сделал блестящую научную карьеру. Не за богословские труды, а за достижения в науке получил в 1983 году премию Ленинского комсомола, а в 1986-м — Совета Министров СССР. И докторскую защитил в 1989-м по специальности «химия полимеров».

Сейчас ему чуть больше сорока, но он уже работает приглашеннымым профессором в Лос-Анджелесе, читает курс биополимерной химии текстиля. А в России является руководителем Седовской лаборатории, названной так в честь ее основателя — выдающегося отечественного математика и философа Евгения Александровича Седова. Репутацию блестящего ученого с мировым именем могло бы сильно подмочить увлечение мистикой. Но в этой слабости (с точки зрения науки) Кузнецов не замечен.

«Мои представления о плащанице складываются из трех взаимосвязанных проблем, — говорил Дмитрий Анатольевич. — Когда было сделано это полотно, как на нем получилось изображение человека и кто, собственно, изображен — Иисус Христос или другая личность? Я считаю, что ответ на первый вопрос может быть найден научными методами. Во втором вопросе я не силен, но знаю, что физики на него ответить пока не могут. А третий вопрос, я убежден в этом, не имеет ничего общего с наукой и является исключительно предметом веры. Так вот, моя специальность позволяет судить о первой проблеме».

Не менее дорожит своей репутацией соратник Кузнецова Андрей Александрович Иванов. Он кандидат технических наук по специальности «спектрометрия», плодовитый изобретатель, удачно дополняющий своими практическими находками фундаментальные исследования своего маститого соавтора. Как говорится, один холодный ум хорошо, а два — гораздо лучше. Ведь минус, умноженный на минус, дает плюс. Так и получилось в их исследованиях Туринской плащаницы. «Странно, что крупные специалисты не учли в своих работах известные факторы, которые могли вызвать эффект омоложения плащаницы», — заявил Д. Кузнецов, — некоторые из них открыла именно наша лаборатория«.

Об этих факторах Дмитрий Анатольевич поведал на Европейской конференции по радиоуглеродному датированию, проходившей в Англии. Доклад стал настоящей сенсацией. После него к Кузнецову подошел известный химик Ги Берту — вице-президент национального географического общества и член подкомиссии по изучению Туринской плащаницы Папской академии наук. Маститый ученый предложил русскому коллеге подключиться к исследованиям.

Было решено в модельных экспериментах получить ответ на вопрос: возможно ли изменение изотопного состава льняной ткани в результате пожара, когда она подвергалась термическому и газовому влияниям? Вопрос возник не случайно. Известно, что в 1532 году плащаница сильно пострадала во время пожара в монастырском храме города Шамбери герцогства Савойского. Ткань во многих местах получила «ожоги», а от воды, которой тушили огонь, остались серые пятна.

У герцогов Савойских (впоследствии королей Италии) были хорошие летописцы. Они очень подробно задокументировали все обстоятельства того пожара. Это и давало возможность воспроизвести их в лабораторных условиях. Пламя бушевало около шести часов, и третью часть этого времени монахи пытались спасти плащаницу, обливая водой сильно раскалившуюся в огне серебряную раку, где хранилась святыня. Но как была сложена плащаница и до какой температуры раскалило рака, ведь ткань была обожжена расплавившимся серебром, точка плавления которого 960 градусов по Цельсию?

Основываясь на этих данных, Седовская лаборатория могла бы и самостоятельно воспроизвести условия пожара в Шамбери. «Но мы не взяли на себя такую ответственность, — признался Кузнецов, — решили разделить ее с другими специалистами. Обратились за помощью в высшую инженерную пожарно-техническую школу в Москве и аналогичное учреждение в городе Лионе. Обе академии реконструировали условия пожара: подсказали возможную концентрацию углекислого и угарного газов, паров воды и катионов серебра». По этим данным была создана газовая смесь, которая подавалась в термостат, где находился кусок ткани. Ученые обрабатывали таким образом различные кусочки текстиля, среди которых был и образец, сотканный две тысячи лет назад. Эту ткань нашли во время раскопок в Израиле — быть может, подобным полотном был обернут и Иисус Христос.

Результаты экспериментов оказались ошеломляющими — под воздействием смоделированных условий содержание углерода-13 и углерода-14 в нитях намного увеличилось, что с точки зрения метода радиоуглеродного датирования означает резкое «омоложение» ткани. Вывод: предыдущие исследования, определившие возраст Туринской плащаницы, могли сильно занизить его.